Ког изо всех сил боролся с отчаянием, он знал, что просто так не сдастся и смерть без борьбы его не одолеет. Ему случалось добывать на охоте животных, которые переставали сопротивляться, не препятствуя охотнику отнять у них жизнь. Он не будет таким зверем.

Он выживет.

14

ПОВАР

КОГ ПРОСНУЛСЯ.

На окне сидела птица. Он осторожно приподнялся, чтобы не спугнуть ее, и попытался определить, что это за вид, но не смог. Птица походила на горного зяблика из его родных краев, но клюв был более узкий и длинный, и такой белой полоски на крыльях у горных зябликов не было. Ког попробовал подобраться поближе, но едва подошел к стене, как птичка улетела.

Тогда Ког подпрыгнул, схватился за прут и подтянулся. Посмотрев за окно, он увидел, что последний снег растаял.

Пришла еще одна весна.

Он провел в Крепости Отчаяния больше года и смирился с тем, что ему придется просто ждать, а сколько ждать — неизвестно.

Ког разработал ритуал, который помогал ему удержаться в здравом уме. В основу были положены три принципа: что отчаяние убивает быстрее всего; что его жизненная цель — отомстить за свой народ — не будет выполнена, если он умрет, и что он должен всегда быть настороже, чтобы ни один удобный случай, даже самый призрачный, но могущий привести к освобождению, не остался незамеченным.

Чтобы заполнить время, он делал в уме разные упражнения, которым научился на острове Колдуна. Он вспоминал книги, которые читал, шахматные партии, которые ему приходилось играть, разговоры со студентами, лекции преподавателей. Он вспоминал все это так, словно заново переживал, и часами сидел, смакуя впечатления, которые получал прежде.

Однако он избегал ловушки с головой уйти в прошлое, стараясь не вспоминать руки любивших его женщин, возбуждение от охоты, удовольствие от выигрыша в карты. Такое погружение в прошлое могло стать западней, оно унесло бы его от тягот жизни в крепости и ничем не помогло в подготовке к решительным действиям.

И чтобы избежать соблазна бессмысленных переживаний, он заставлял себя проводить один час в день в созерцании мрачной действительности — или каменной кладки стен и пола в своей камере, или вида из окна.

Он, как мог, игнорировал грязь, в которой ему пришлось жить. Правда, он все-таки уговорил Уилла приносить ему немного больше воды, когда было можно, и пытался наводить хоть какую-то чистоту, пусть весьма условную. Главной его целью было всеми доступными средствами смягчить унылую тяжесть существования. Однажды Накор сказал ему, что радость в жизни часто приходит с маленькими победами, крошечными триумфами, и, хотя нелегко было получить удовольствие от холодной воды и сырой одежды, Ког все же его получал.

Еще он старался поддерживать себя в форме. Это было не так-то легко при скудной пище и в постоянном холоде. Он знал, что изрядно отощал, но сейчас, когда на улице становилось теплее, ощущал себя обновленным. Он занимался упражнениями в своей камере — ходил, бегал, подтягивался на одной руке, держась за прут в окне. Он нашел способ делать упражнения, которым научился на острове Колдуна у Накора, и приспособил их к своей ситуации.

Ког соблюдал установленный им самим режим и поддерживал ум в работоспособном состоянии. Он старался приучить себя к терпению, он ждал. В конце концов, он был в этом уверен — через месяц, год или десять лет, — что-нибудь произойдет. Что-нибудь изменится. И когда перемены наступят, он будет к ним готов.

В конце второй зимы в крепости Ког научился пользоваться искалеченной рукой. Теперь он был в состоянии не просто поддерживать равновесие во время упражнений, но придумал, как можно толкать, тянуть и даже переносить кое-что. Однажды после обеда он сидел на своем соломенном матрасе, когда дверь в камеру открылась и вошел Уилл.

В руках у него ничего не было, и Ког удивился:

— Ужинать еще не время, и ты ничего не принес. Просто в гости пришел?

— Я пришел сказать, что ужин сегодня запоздает.

— Почему?

— Повар Чарльз умер.

— Что случилось? — спросил Ког, как обычно интересуясь всем, что так или иначе нарушало монотонность существования.

— Да не знаю, — отвечал Уилл, усаживаясь на пол. — Утром я, как всегда, разнес кашу, а когда вернулся в кухню, старый Чарльз лежал на полу лицом вниз. Я перевернул его, глаза у него были широко раскрыты, как будто его что-то сильно испугало. Лицо у него было бледным, а губы посинели. Просто страх.

— И кто будет вместо него?

— Не знаю. Но, думаю, пока Зирга решит, кому готовить, пройдет гораздо больше времени, чем нужно для приготовления ужина. А то и еще больше если тому, кто будет готовить, сначала придется сжигать тело Чарльза.

— Спасибо, что рассказал.

— Да пожалуйста.

Уилл собирался уходить, когда Ког окликнул его.

— Уилл…

— Да, — ответил тот через плечо.

— Если случится, напомни Зирге, что я умею готовить.

Уилл кивнул.

— Если придется — да, — сказал он, выходя. Ког прислонился к стене. Он спрашивал себя — не это ли шанс, которого он ждет. Стараясь сдержать нетерпение, он вернулся к медитациям, но заодно стал вспоминать, чему его учил Лео у Кендрика.

Ужина в тот день так и не было.

Заключенных в замке явно было немного, потому что на следующее утро, когда завтрак тоже не принесли, Ког услышал лишь несколько возмущенных голосов. Он стал ждать.

Где-то ближе к полудню он услышал, как отодвинули запор на его двери. Затем и дверь открылась. Вошел Уилл, за ним — Анатоль, один из двух стражников, встретивших его на причале, а последним шел Зирга.

Ког встал.

— Умеешь стряпать? — спросил Зирга.

— Да, — ответил Ког.

— Тогда пошли.

И вот Ког вышел из камеры, в которой провел больше года. Он спустился по длинной лестнице, которая вела на первый этаж крепости, вслед за Зиргой и остальными пересек главный зал и вошел в кухню.

Там царил полный хаос и все было в дыму: кто-то пытался сварить кашу и сжег ее. Зирга повернулся к Когу.

— У нас беда.

— Вижу, — отвечал Ког. — У вас нет повара.

— Да, а кормить надо четырнадцать заключенных, трех стражников и меня самого.

— Накормить восемнадцать человек нетрудно, — заявил Ког.

— Может, для тебя это и так, если ты правду говоришь. Но у Анатоля ничего не получилось.

Стражник вроде смутился, но ничего не сказал.

— Он заявил, что помнит, как его матушка варила кашу, и вот результат. Нечего и говорить, что я не хочу поручать ему готовить похлебку для заключенных или ужин для стражи. Ты сможешь все это сделать?

— Могу, но мне нужна помощь, — ответил Ког.

— Почему?

Ког вытянул культю.

— Если бы я готовил только для себя, я бы справился и одной рукой. Но чтобы варить на восемнадцать человек, мне понадобятся подсобники.

Зирга немного подумал и сказал:

— Я нарушаю правила, позволив тебе выйти из камеры. Особых никогда не выпускают.

— Но есть-то надо, — отвечал Ког. — Да и кто об этом узнает?

— Да, это так. Очень хорошо. Пусть эти двое тебе помогают. — Он показал на Уилла и Анатоля. — Что ты сможешь состряпать?

— Минутку, — ответил Ког и поспешил в кладовку. Он быстро проверил запасы и сообщил: — Могу сделать похлебку. Мясо есть?

— В летнем амбаре, — ответил Зирга. — Уилл покажет.

Комендант собрался уходить.

— Но сначала мне надо принять ванну, — сказал ему в спину Ког.

Зирга обернулся.

— Ванну? Это еще зачем?

Ког вытянул левую руку, сунув пальцы с грязными ногтями прямо под нос коменданту.

— Вам такое в миске надо?

Зирга уставился на Кога — как будто впервые увидел. Потом перевел взгляд на Уилла и Анатоля.

— Помойтесь все.

— Нам нужна будет чистая одежда, — сказал Ког.

— В оружейной есть одежда. Анатоль отведет вас.

Меньше чем через два часа оживившийся Ког стоял над двумя большими котлами кипящей похлебки. Ему и остальным пришлось вытерпеть холодную ванну, потому что согреть воду времени не было, но Ког был рад и этому. В детстве ему приходилось купаться в горах, начиная с ранней весны, когда вода еще несла тающий лед. Уилл, в отличие от Кога, кажется, не пришел в восторг от мытья, но после ванны, одетый в чистое, стал не похож сам на себя. Под грязью у него обнаружилось не лишенное привлекательности узкое лицо, постоянно как будто ухмыляющееся — возможно, так казалось из-за сощуренных глаз. Анатоль напоминал большой мяч, к которому приставили руки, ноги и голову. Его мышцы все заплыли жиром, и Ког решил, что легко смог бы победить его в схватке на мечах, даже сражаясь одной левой рукой. Впрочем, Кайл и Бенсон, двое других стражников, явно тоже не отличались боевой выучкой. Здоровенные и, может быть, сильные, но уж никак не проворные. И не очень сообразительные, отметил про себя Ког после пяти минут разговора с Анатолем.